Ныряющий спаниель

   Разговоров и споров о рабочих качествах русских охотничьих спаниелей много. Он и голос должен давать при подъеме дичи, и работать «с заходом», и «потяжка» должна быть явной, и бросок на дичь эффектный, и многое другое.

   Все это мой Айтос делает, и очень неплохо. Не зря же у него к третьему полевому сезону уже была куча золотых медалей и всяких титулов-званий, что напридумывали люди для собак. Порой на открытии сезона, соберемся у костра, отметим встречу, обменяемся новостями, и кто про что, а я про Айтоса, тут же присутствующего. Приятели шутят: «Была бы положена корона охотничьей собаке – твой Айтос и ее бы получил!» Что ни говори, а приятно слышать такую оценку от бывалых охотников. Так вот, кроме перечисленных качеств, мой Айтос еще и ныряет за подранком, приводя в восхищение моих собратьев по страсти. Ныряет в озере, ныряет в болоте, ныряет и на быстром течении речки Уводь. Увидев это в первый раз, я не на шутку испугался: только что был пес на воде и вдруг исчез! В общем, у меня был стресс…
    А дело было так. Послал я Айтоса за сбитой кряквой, упавшей на воду метров за 15–20, почти у противоположного берега. Утка лежала на воде неподвижно, но едва спаниель приблизился к ней, вдруг ожила и сразу нырнула. Исчезла прямо из-под носа, почти из пасти собаки. Пес в недоумении закружился на воде, где лежала утка. Пока он кружил на месте, пытаясь разобраться, что да как, утка вынырнула неподалеку, метрах в двух от него. Айтос к ней, а она опять – нырь – и нет ее! Он снова стал нарезать круги на воде, будто ища «выходной» след. Утка вынырнула неподалеку – он к ней, и опять все повторилось. Вижу, надо помочь ему, но как? Стрелять опасно – они, как в связке, близко друг от друга, можно ненароком и собаку зацепить. Так и стою с ружьем на изготовку на берегу, у обрыва, жду удобного момента. А игра эта в кошки-мышки затягивается: и собака, и утка стараются взять друг друга на измор. Ну, на измор моего полевого чемпиона взять нереально: в силе и выносливости его я абсолютно уверен. Проверено, и не раз…
    Немного отвлекшись от событий, происходящих на воде (то ли внимание рассеялось от воспоминаний, то ли глаза на миг отвел в сторону), я вдруг обнаружил, что Айтос исчез. Нет его на воде! И на берег он не выходил! Утки тоже нет. Несколько мгновений, остолбенев, я хлопал глазами в растерянности и недоумении. Утка, понятно, занырнула. А куда делся пес? Пока хлопал глазами, вынырнула утка. Потом в полуметре от нее появилась голова моего дорогого Айтоса! «Уф! –с облегчением выдохнул я, и тут же: – Вот это да! Мой пес ныряет?!» Не успел прийти в себя от изумления, как утка вновь нырнула, а за ней мой спаниель. Без шлепанья, без всплеска и брызг: был и – нет его! Не зная, к чему это может привести и желая прекратить эту гонку, я выстрелил по вынырнувшей утке. Вернее, не по утке, а на метр впереди нее (не дай бог зацепить собаку!). И то ли от звука выстрела и всплеска воды перед ней, то ли какая дробина отделилась от дробового снопа и ударила ее, но она приостановилась. Показавшийся из воды Айтос схватил ее. Тут же развернулся, пересек Уводь, поднялся на обрыв и красиво подал утку мне в руки без всяких команд! Как всегда, не жалея слов и ласки, я поблагодарил его. Айтос, выказывая свой восторг, прыгал вокруг. Молодец! Я не понимал, что и как, когда и где он научился нырять? Откуда эта грань его таланта? Но я был счастлив и горд за своего пса…
    С тех пор, умение нырять вошло в арсенал его «фирменных» охотничьих приемов. Когда это происходило на глазах моих друзей, у них от удивления широко открывались глаза. Придя в себя от неожиданности, они признавались мне: «Надо же! А мы тебе не верили!»
    Я много размышлял по поводу появления у Айтоса способности нырять. Откуда она? Я его этому не учил, да и не знал как. Потом вспомнился забавный случай в начале лета. Была жара. Поехали купаться на озеро, подальше от отдыхающих. Искупались в теплой воде с удовольствием, сплавали на ту сторону и обратно. Айтос, как всегда, плыл рядом (он не терпит, чтобы я заплывал далеко без него, и никогда не останется на берегу без приказа). Хорошо, искупались. Он на берегу занялся своими собачьими делами, а я, уж коль мы у воды, решил немного освежить свою «девяносто девятую». Ведра не было – взял тряпку, спустился к воде, намочил ее и протер стекла. Затем вновь спустился к воде, снова намочил и протер капот. Процесс понятен – тряпку все время надо мочить. Не знаю почему, но прямо от машины кинул тряпку в воду и пошел, было, за ней, вниз. Вдруг откуда ни возьмись появился Айтос и ринулся к воде, едва не сбив меня с ног. Схватил тряпку и наверх ко мне, сует в руки. Молодец, сообразительный. Интересно! Сознательно бросил тряпку в воду – Айтос снова ее принес. Умница! Так и пошло. Я протираю, бросаю в воду, Айтос галопом приносит мокрую тряпку мне. Удобно. Вдруг брошенная на воду тряпка пошла ко дну, прежде чем спаниель спустился. Подбежал он по мелководью (вода мне по колено, ему по холку) к месту падения и встал в недоумении. Вода прозрачная, тряпка на дне, а как ее взять? Видит око, да зуб неймет? Дела! Раз так – надо помогать. Только я было двинулся вниз, как вижу: пес погрузил голову в воду так, что холка скрылась, схватил зубами со дна тряпку и «пулей» ко мне. Вот так штука! Ай да Айтос! Порадовался я, глядя на его трюки. Позабавившись и не придав тогда никакого значения случаю, я забыл о нем. Увидев же на охоте, как в погоне за подранком Айтос свободно ныряет (а порой и ловит под водой), подумал: «Может быть, тот случай с тряпкой и помог ему преодолеть некий барьер, он стал не просто отличным рабочим псом, но еще и ныряющим русским спаниелем».
    Возможно, ныряет не только Айтос. Совсем недавно на первенстве Кубка всех удивил ковровский первопольный спаниель Арес родом из Москвы. Он в погоне за занырнувшим хлопунцом тоже нырнул, потом еще и еще. Хозяин его, Вовка Хромов, мой друг, своего красавца этому не учил и, увидев такое, обалдел от неожиданности, изумления и, наверное, счастья. Болельщики поначалу тоже оторопели, а потом дружно разразились аплодисментами и одобрительными возгласами. Наверняка, подумал я тогда, найдется кто-то еще, кто скажет, что его русский спаниель ныряет. И вот намедни, беседуя по телефону со своим знакомым владимирским экспертом по спаниелям, я неожиданно услышал, что у них во Владимире все (или почти все) русские спаниели запросто ныряют. Возможно, это у русского спаниеля в крови, только до определенного момента не проявляется? И мне кажется теперь, что спаниелей можно этому обучать так же, как натаскивают на дичь, как обучают не бояться воды или выстрела. А раз так, может быть, внести «ныряние» в Правила испытаний спаниелей, как элемент «высшего пилотажа»? Ведь ценят же работу «с заходом» или отдачу голоса при подъеме дичи? А?!
Российская Охотничья Газета

Леонид Карантаев