Нетрадиционное использование легавых на охоте.

    Случайный разговор в клубе "Вальдшнеп" с руководителем общества охотников Московского региона, который, рассказывая о своем курцхааре, поведал, что наибольшее удовольствие и восторг он испытывает от его красивых, захватывающих работ по кабану, завершившихся удачным выстрелом, натолкнули на мысль, что было бы интересно узнать, какова общая картина нетрадиционного использования легавых собак. В итоге, речь идет о том, на что способны наши четвероногие помощники. По утке и на лесных охотах

    Воспользуюсь возможностью, основываясь на переписке с сотнями охотников, показать, что с легавыми и спаниелями у нас охотятся не только по болотной и полевой дичи.
    Очевидно, что к классическим видам охоты с легавыми нельзя отнести утку, которая не требует стойки и практически невозможна без подачи с воды. Но именно она - самый массовый объект охоты с подружейными собаками; на этот вид приходится более трети (35-40%) всей летне-осенней добычи их владельцев.
    Рябчик и глухарь пользуются гораздо меньшей популярностью. Они составляют лишь 2 - 4% от общей добычи владельцев легавых и спаниелей, но отдельные охотники добывают этих птиц в заметном количестве.
    Максимальное число рябчиков, добытых за сезон одним охотником, 8-15 птиц, а глухарей 4-10.
    Если условно принять всех добытых за сезон глухарей и рябчиков за 100%, то вырисовывается следующая картина использования отдельных пород при охоте на эти виды.
    В целом, охотники за сезон проводят с собаками в лесу примерно треть времени, а в открытых угодьях, соответственно, две третьих. Чаще других на лесных охотах используются континентальные легавые. С ними добывается более 70% глухарей и рябчиков, причем, с дратхаарами больше (примерно 40-50%), чем с курцхаарами. С сеттерами тоже добывают этих птиц (10-20%). С пойнтерами в лесу охотятся реже, обычно их сезонная добыча рябчика и глухаря находится на нуле, но в иной год, за счет появления новых энтузиастов охоты на них, может возрасти до 15%. На спаниелей приходится 4-16% сезонной добычи этих двух видов боровой дичи.
    Приведу для наглядности несколько примеров пластичности и способностей собак разных пород лично мне знакомых.
    Мой товарищ, бывший лайчатник, заведший дратхаара, большей частью использовал его по утке и на лесных охотах, совершенно не интересуясь мелочью. Сначала я относился к этому критически, но потом подумал, а почему бы и нет, коль ему так нравится.
С лайкой
    В связи с затронутой темой вспомнилась моя первая русско-европейская лайка Ласка, в дрессировку и натаску которой я вложил душу, терпение, время и постоянные, последовательные усилия. С максимальным энтузиазмом и верой в успех я старался сделать из нее товарища, принимающего близко к сердцу мои охотничьи пристрастия и способного без проблем существовать в условиях густонаселенной сорока жильцами общей квартиры, что мне вполне удалось. Подробнее об этом, быть может, имеет смысл рассказать отдельно. Сейчас скажу только, что Ласка стояла тягу, приносила вальдшнепов и другую битую дичь и с суши и с воды, работала по тетереву, белой куропатке, умея зайти так, чтобы подать их точно под выстрел, лаяла рябчиков. Она с интересом искала болотную дичь и, как ни парадоксально это звучит, а я ничуть не преувеличиваю, по команде делала перед птицей остановку, так же по команде, поднимала ее после моего подхода и тут же приносила и отдавала мне в руки после удачного выстрела. Ласка азартно работала и по утке. Бывали случаи, что после завершения стрельбы на водоеме, она доставала уток намного больше, чем удавалось взять отстоявшим вечернюю зарю охотникам. А однажды перед ледоставом, уже после отлета водоплавающей дичи, когда я без ружья прогуливался у озера в ожидании поезда на Москву, Ласка, очень умно и красиво работая, собрала мне пять шустрых кряковых подранков. Имея столь широкий круг интересов, моя собака хорошо знала охоту и на традиционные для лайки "пушные" виды дичи. Кроме того, она была очень дисциплинированной, переполненная эмоциями сидела со мной в шалаше на тетеревином току, без поводка ходила у ноги, даже по многолюдной улице Горького, в упряжке по нескольку километров таскала сани с довольно тяжелой поклажей, катала на санках ребят по московским бульварам, беспрекословно выполняла все основные команды по голосу, жесту и свистку.
    И правда, зачем, особенно в условиях города и массе теперешних трудностей, держать для разных охот несколько породных узкоспециализированных собак, если можно сделать так, чтобы их роль выполняла одна любимая собака.
С норными
    Часто уж совсем не по назначению применяют норных собак. Один из моих друзей использует вельштерьера исключительно для охоты на боровую дичь, а в нору никогда не пускает, опасаясь за его здоровье.
    Мои две жесткошерстные таксы без труда, руководствуясь страстью, умом и энтузиазмом, прекрасно овладели несколькими, казалось бы, совсем несвойственными для этой породы, охотами. Они самозабвенно работают по утке, подают битую в самых сложных условиях, при любой температуре; иногда буквально лавируя между льдин, продираясь сквозь торчащие из воды сучья, тащат птицу, которая смотрится с них величиной. Таксы упорно - и в дождь, и в снег - стоят тягу, находят отстрелянных вальдшнепов, ловят подранков, ищут и поднимают всех птиц, которых можно стрелять в лесу и в открытых угодьях. Всегда стремятся гонять зайца, стоило только раз, уступив азарту и забыв про здравый смысл, его отстрелять, что, к сожалению, при обилии этого зверька, мешает охоте на птицу.
    Как-то в Тверской области, в период отлова и кольцевания вальдшнепа, которыми мы занимались, егерь с ирландским сеттером, Марина Козлова и я с таксами Раксой и Дуськой выбрались на охоту по гаршнепу, которого обнаружили накануне, и, находясь на виду друг у друга, сделали c егерем одинаковое число выстрелов и взяли одинаковое количество птиц.
    По-моему замечательно, когда потенциальные возможности охотничьей собаки раскрываются во всей полноте и, при желании, используются ее владельцем.
    Однако я убежден, что вне зависимости от личных охотничьих пристрастий и использования собаки для их удовлетворения, владелец должен показать ее и на выставке, и на испытаниях по основным, для данной породы, видам дичи. Вместе с приобретенной собакой, он берет на себя моральные обязательства как перед породой в целом, так и перед владельцами родителей своего питомца. Без соблюдения этих принципов ведение любой породы невозможно.
    Но все, учитывая безмерную страсть охотничьих собак к любой дичи, можно довести до абсурда.
    Мой друг, Орест Станков, в бытность егерем, со своей плохо натасканной по болотно-полевой дичи, а ему это и не нужно было, английской легавой сукой Джильдой охотился почти исключительно на утку. От городка, где жил, он ездил на охоту на мотоцикле, а Джильда бежала за ним тридцать километров туда и, отработав целый день, обратно. Он был несказанно горд своей собакой, когда та вместе с моей лайкой ухитрились догнать и задавить лисицу. Орест был уверен, что основная заслуга в этом принадлежит именно Джильде, взявшей ее по месту, а значит, первой.
    В Серпухове я знал егеря, который круглый год держал пойнтера во дворе и утверждал, что у того появился подшерсток, и чувствует он себя прекрасно. У другого егеря ирландский сеттер постоянно живет на неотапливаемой террасе. Эти случаи свидетельствуют о выносливости легавых, но подвергать их таким лишениям большой грех.
Российская Охотничья газета

Юрий Романов