|
|
|
Тетерева и рябчики
   Жил на нашем подворье лосёнок.
Его Иван, помня задание охотуправления, с собакой весной нашел и
принес домой. Жена Ивана, Анна Васильевна, утром и вечером лосенка
парным молоком поила литра по три выпивал. Только парным его можно
поить,-объясняла нам эта добрая женщина. Как то дала ему остывшего,
так понос у него поднялся, еле вылечили. А теперь он уже все ест.
И действительно часто мы эту живность наблюдали в огороде на картофельных
грядках. Встанет на колени, лебеду ест, паслен прихватывает, ботву
или другую траву, а потом приходит на двор, мекает и носом в сосок
умывальника тычет, воду пьет. Выглядел лосенок прекрасно, к сентябрю
перелинял, весь лоснился. Бродил он где хотел, но в лес не уходил
и только мекал иногда, если чем то был обеспокоен. В конце октября
сделали ему большую клетку и отправили в Москву. Что сталось там
с ним в подмосковных лесах неизвестно.
Забот хватало у нас выше головы. Вставали рано птицу кормить надо,
ловушки проверять каждый день обязательно. Птица долгое сиденье
в них плохо переносит. Да посади в каталажку любого, кому это понравится.
А бывало по две-три птицы в один кош попадало, а раз-четыре. Попадут
глухарки с глухарём и никакого с его стороны джентльменства. Подомнет
их самец под себя, истреплет и пометом измажет. Приходилось после
глухарок чистить и в порядок приводить. С кормами хлопоты. Овес
и горох в колхозе покупали. Но ведь глухари не гуси и не свинья,
чтобы сидеть на этом постоянно. С Иваном специально в тайгу ходили
орех кедровый бить. По дереву колотом стукнешь-шишки сверху сыпятся.
А колот-это колотушка такая-пенек к жерди трехметровой приделанный,
наподобие молотка. Конец шеста в комель у земли упрешь, пенек отведешь
под углом, а потом торцом по стволу как бухнешь. Сложная техника,
но шишки сыпятся исправно. Урожай в тот год на шишку был плохой,
но набрали всё таки "крючков" (шишки мелкие крючковатые,
с загнутыми носиками) два мешка и намолотили меньше полмешка орехов.
Сами не щелкали-глухарей кормили.
Веток сосновых и кедровых каждый день готовили. Потом из них веники
вязали, на короткие черенки насаживали и в стены на полметра от
пола вставляли. Глухари их щипали постоянно, не только хвою, но
и побеги с мизинец толщиной обламывали и глотали. Утром встанешь
проверять, а от веников одни палки остались. Как тут птицу без них
оставишь. Любили ещё глухари мышиный горошек-дикое растение на вику
похожее, бобовое. На лугу каждый день его по охапке заготавливали.
Подстрелили несколько глухарей, зобы вскрыли, смотрели, чем они
питаются в этой местности и под это подлаживались.
Опять же ящики колотили для отправки птиц. По две глухарки в ящик
с перегородкой, а самцов отгружали по одному. Пошли в ермиловский
магазин и продавщице тамошней такой бизнес сделали. Валялась у неё
сотня старых ящиков на задворках магазина, тара бесхозная, давно
списанная. Увидев наш интерес, хозяйкой тут же назвалась и цену
им по трояку назначила. Пришлось покупать. Деньги у нас были. Сима
в охотуправлении в подотчет взял. Мы на них не только старые ящики
с глухарями купить, новый "жигуль" могли оплатить наличным
способом.
К председателю колхоза сбегать надо. Насчет автомашины договориться
в Тевриз птицу везти. Двадцать ящиков за один раз на мотоцикл не
положишь. Деньги за аренду ему предлагаю, но он козырится, брать
не хочет. Говорит, не нуждается. У них в колхозе всего вдоволь.
Уж лучше бы молчал. Толя Марьин у нас за два месяца заработал чистыми
деньгами столько, что в колхозе он с женой за год не получали.
Начальника аэропорта ублажить надо. Тоже местный князёк. С этим
разобрались, охотник он оказался. Лучше сказать охотничек. Пригласили
мы его в Ермиловку. Приехал. Сапожки короткие, ружьишко-одностволочка,
но мотоцикл приличный. К этому времени глухарь на гальку пошел,
с утра на дорогах болтается. Отвез я его подальше, километров за
двадцать от своих кошей и по дорогам лесным насадил ему мешок глухарей.
Доволен мой начальник остался. Рожа, как блин маслилась. Дальше
в аэропорту все пошло у нас как по маслу. Только из Ермиловки в
аэропорту с глухарями появляемся, как нам вне очереди АН-2 стоит.
Другой раз доходило до того, что пассажиров высаживали со словами:
"Срочный живой груз: Омск-Москва, правительственное задание".
Люди глаза таращили на это "правительственное задание".
Отдельные партии до Внукова долетали из Тевриза через Омск за десять
часов. Одновременно с моими телеграммами. Вы говорите, глухари!
Хлопоты с питанием отнимали у нас не мало времени. Рябчиков возле
деревни мы повыхлестали и прошли те времена, когда Сима брал ружьё
и через 20-30 минут возвращался с парой-тройкой рябцов. Наступил
октябрь, потек лист, лес развиднелся. Иван, видя наши ежедневные
затруднения с едой, предложил переключится на зайцев. Охота на них
была открыта, но заниматься ею было некогда. Как-то местный фельдшер
пригласил меня посмотреть итоги его дневной охоты. Литовец по национальности
он из-за страсти к охоте после окончания училища по собственному
желанию уехал в Сибирь. Познакомились мы с ним при своеобразных
обстоятельствах. Где то вот второй половине августа открыли в области
охоту по перу. Но охоту на территории отлова птицы моими стараниями
Тевризский исполком запретил. Слышим возле наших ловушек стрельба
утром идет. Втроем мы быстро отловили стрелка, и он оказался тем
самым фельдшером. Составили протокол, но видим парень ведет себя
хорошо и без дури, потому бумагу похерили. Литовцу вернули убитого
тетерева, объяснили, что к чему и где ему можно охотиться.
С открытием охоты на зайцев, он пошел за реку Туй и в сухом болоте
обнаружил столько косых, что расстрелял полтора патронташа. При
мне он взял из сеней мешок и вытряхнул его и насчитал тринадцать
зайцев. Как же ты их донес?-изумившись богатой добыче, спросил я
охотника. Своя ноша не тянет, улыбнулся он. Тянет и ещё как тянет.
Так вот, надоело нам ежедневно пировать картошкой с молоком и хлебом
и под вечер мне Иван говорит: Бери ружьё. Поехали. Сели на мотоцикл
через полчаса вернулись с парой беляков. Потом у пастухов молодого
барсучка конфисковали за браконьерство, и мясо снова вернулось на
наш стол.
Поймали мы в ту осень сто двадцать глухарей и более сорока тетеревов
и практически без потерь в Москву переправили. Но больше боровой
дичи в Подмосковье от этого не стало. Мой коллега по Главохоте Володя
Лебедев тоже в ту осень ловил глухарей на гальке по рекам в Томской
области и поймал более ста сорока птиц. По нашим стопам в других
областях отлов наладили. Но в целом план, что-то не менее тысячи
птиц, так и не выполнили. Но и Главохоту не разогнали. Вот такая
была одиссея.
М.Д.Перовский
| |