Медведи. Тропление до берлоги

    Рисунок этого зверя я поместил бы на флаг России. Про русских медведей много сказок рассказано. Уж очень зверь симпатичный и чем-то похож на русского человека. Главное, наверное, непредсказуемость своего поведения. Ведь русских, почему бояться заграницей. Неизвестно что выкинуть могут. То первыми спутник или космонавта запустят в нищей стране, то такую революцию устроят во славу и честь трудового народа, а потом этого народа столько угробят по поводу и без повода. Мир таких экспериментов не видел. Кукурузу к северному полюсу двинут или при обилии земли целину поднимать возьмутся, реки равнинные запрудили и прекрасных земель и лесов миллионы гектар затопили, сгноили и погубили. И так страна эта живет. Силен и бесхитростен и медведь, и наш народ и на всякие приманки каждый раз попадается: на коммунизм и на Мавроди, на Чубайсовские ваучеры, и на алкоголика президента, который с моста свалился. Боже ты мой. Оглянешься на недавнюю историю- и смех берет и слеза пробивает. Перед всем миром скоморошничаем. Медведи то всегда скоморохами были и со скоморохами по городам ходили. Узнать медведя до конца его мохнатой морды невозможно. Но рассказать о них отдельные случаи по личным встречам и следам их деятельности - это попробуем.
    Первый медведь для охотника - это не бекас, какой нибудь и не вальдшнеп и даже не глухарь. Поспрашивайте ка охотников многие ли медвежий счет имеют. А? Я вот знал одного такого. Он всю жизнь на охоту на ЗИМе ездил и не куда-нибудь, а в Костромскую губернию. Ну и что. Привез за все время одну медвежью шкуру и ту купил у местного браконьера. Мясо, то бишь медвежатинку привозил регулярно и покупал все там же. Ну а сборы то чего стоили. ЗИМ нагружался доверху вплоть до крыши, включая полный комплект запчастей. А штуцер то чего австрийский стоил. Не нарезник, а пушка, и за солидность звал он его бухгалтером. Весило сие орудие пять килограмм. Бутылочку брал из Москвы специальную литровую и привязывал ее на веревке. Писал в нее на лабазе, а потом на землю спускал. Обо всем заботился и все в московской квартире продумывал. Фонарь американский. Патроны что морковь каротель с пулями под 10мм. Но как только медведь собирался выйти в овсы, начинал он кашлять или чихать, а то еще хуже пускать дурной дух со звуковым оформлением, от которого хотелось одеть противогаз. Друзья, если сидели с ним на одном лабазе или рядом говорили ему:-Что же ты делаешь? А он делал удивленные глаза и отвечал: - А что разве нельзя? Дурака валял. Но мне кажется, больше медведей боялся. Один, упаси Бог, никогда с лабаза ночью домой не шел. Либо егеря ждал, либо товарища. Он ведь тоже хорошо знал, что медведи - звери непредсказуемые.
    Так вот, охотились мы как-то на лосей в конце октября на юге Мурманской области, почти на границе с Карелией у оз. Ори-ярви. Приехали втроем на мотоцикле в угодье утром раненько. Вдруг слышим, собаки чьи-то работают и видно по зверю. Вот главный охотовед промхоза Аркадий и говорит. Знаю, чьи это собаки. Браконьер Васька Польнов залез в чужие угодья и опять лосей бьет. Пойду перестреляю собак, чтобы ему не с кем охотиться, а без собак бить лосей он не умеет. И ушел. Другой мой напарник Колька-Мишка пошел через долину в противоположные сопки, а меня направил вслед за Аркадием и говорит: "Иди до первого следа, а потом тропить будешь". Так и разошлись. Прошел я метров 500 и бац, свежайший след, только не лосиный, а медвежий. След хорошо заметен, т.к. снегу уже в четверть. У меня от волнения всё в горле пересохло. Оглянулся, а Колька-Мишка, что-то на месте копается, мотоцикл ветками маскирует. Я вернулся к нему и рассказываю так и так, мол, свежий медвежий след. Колька-Мишка со мной пошёл, посмотрел, посмотрел и говорит: "Это он на берлогу пошёл. Надо тропить". На том и порешили. Он пошёл на свои сопки, а я по свежему следу рядышком иду. Сначала всё казалось, что медведь чуть не за каждой ёлкой сидит и меня караулит, напрягался страшно и снимал с карабина предохранитель. Потом немного успокоился и пошел по корягам и камням. А камни такие, что некоторые лучше обойти, чем лезть через них. Все ноги повыворачиваешь. Но ничего молодой, на ногу ходкий и легкий. Энергии хоть отбавляй. Иду со следом рядом, а медведь петляет как заяц, то влево пойдет, то вправо, то вверх, то вниз и так по склону хребта меня мотает. Часа два крутил, а потом взял и через долину пошел как раз куда - Колька-Мишка ушел. Да, надо объяснить, что-то я пишу и пишу: Колька - Мишка, да Колька - Мишка. Карел он, и русские имена у них и фамилии. Так вот, когда мать его родила, и отец в больницу пришел, и мать ему наказала. Иди в сельсовет и запиши его Мишкой. Отец узнал, что у него сын родился и на радостях напился, как в России водится, а про сельсовет не забыл, пришел и Колькой его записал. Сыну уже 33 года. Отец завет его Колькой, а мать Мишкой. Вот и вся история. Я его зову то Колькой, то Мишкой. Он на то и другое откликается, и только улыбается.
Так вот скоблюсь, скоблюсь я за медведем, а он будто собирался мне все здешние окрестности показать: горы и озера, вершины и долины, гари и сосняки, поляны и камни, каменные обрывы и пустоши с кустами, и огромные валуны. А потом стал номера откалывать. Тропишь, тропишь вот и след как нарисованный, а потом тупик, будто улетел медведь по воздуху. Но нет. Этот хитрован пяточку в пяточку, коготок в коготок, пальчик в пальчик положил и задом пошел метров двадцать - тридцать до ближайшего куста, а потом прыгнет метров на пять за куст и спокойно идет дальше под прямым углом к прежнему следу. Хлеще зайца скидки делает.
    Поднялся я на хребет, куда Колька-Мишка ушёл, смотрю, а он сам собственной персоной стоит на медвежьем следу и меня поджидает, и что-то высматривает на обрывистом плато метров за двести. Слушай, говорит он. Там вроде лось стоит и кормится. Пригляделся я и вижу рогач, как фургон, здоровенный в кустах туда сюда мордой крутит, ветки щелкает. Медленно так, не торопясь, как все делают лоси. А подойти то к нему нельзя, обрыв мешает. Мы сейчас на одном уровне, а если пониже спустимся, его не видно будет. Решили стрелять, не сходя с места. У Мишки-Кольки новенький карабин "Лось" девятка, у меня армейский карабин. Приложились с колена и жахнули. Встали смотрим. Нет лося. Промазали,-говорит Колька-Мишка. Но я гляжу из кустов, где стоял лось, нога вверх копытом дёрг и поднялась. Нет, хорош,-отвечаю я ему. Лось по небу пошёл. Ну что ж пошли разделывать. Полезли по обрыву как альпинисты, потому как обходить по ровному надо километра два. На месте лежит наш лосище. Рога по пять концов, сам темно-бурый и весом не меньше полтонны. Одного мяса в промхоз сдали 230кг., шкура два пуда, а ещё голова, а ливер. И всё это пришлось вытаскивать на себе полтора километра. Всё побросали сначала с обрыва высотой метров двадцать. Ничего не сломали, ничего не разбилось. А потом до звёздочек, до кругов в глазах и до полной темноты пришлось по камням, корягам, через валёжены и мхи таскать тяжеленные четвертины, шкуру, голову и всё остальное. Когда мы все с этим покончили, я сказал себе: Теперь если я увижу лося в таких дебрях, пусть он будет весь золотой, а по краям серебряный, ни за что стрелять не буду. Гуляй лось там дальше, а я только буду любоваться. Вот он труд промысловика, охотника-лосятника.
    Ну что же с медведем?-спрашиваю я Кольку-Мишку. Завтра пойдём-отвечает он. Надо добрать. Если наши охотники узнают, что мы берложный след бросили, над нами смеяться будут. Медведи у нас в цене. Будет о чём поговорить, уваженье заработаем. Так и порешили. Утром мы были на том же самом месте, и пошли на хребет подниматься. Ночью прошёл сильный дождь, снег осел и покрылся коркой на открытых местах. До середины хребта дошли и на тебе: два свежайших лосиных следа. Ты знаешь,-говорит мне Колька-Мишка-, иди тропи медведя один, а я потом подойду. Такие следы упускать нельзя. Встретимся у мотоцикла. Так и разошлись. Взял я снова след и пошёл. А после дождя на открытых местах, полянах и вырубках след исчезал, оставались от него маленькие ледяные корочки и, чтобы их лучше видеть я ложился на снег и тогда прозрачные блинчики следов начинали отсвечивать и становились заметными. Под пологом леса было легче. Ветви укрыли след и не дали его размыть. Так вот и шёл я за часом час, километр за километром, а ни медведя, ни берлоги нет как нет. Сколько я исходил, не знаю, но вернулся к вечеру к мотоциклу. Кольки нет. Подул сильный ветер, пошёл дождь, и я из сырого снега от нечего делать сделал стенку и за ней спрятался. В полной темноте явился Колька-Мишка и сказал: "Коровку я заделал, а второй ушёл. Пока разделывал то да сё вот и всё". Оба мокрые от пота и дождя сели на мотоцикл и поехали домой по ледяной дороге. Ну, уж завтра мы этого медведя доберём,-заявил дома Николай, после плотного ужина. Медведь будет наш. Утром прямым ходом через хребет пошли к тому месту, где я бросил след. Встали и пошли, и медведь опять чудил, показывая здешние пейзажи. С горы на гору, с бугра на бугор, с леса на поляну водил он часа три. Наконец в чистом сосновом лесу на северном склоне обнаружили мы небольшую расщелину и в одном месте под гранитной плитой заметили треугольное отверстие. Медведь то там-сказал Колька-Мишка. Я встал с карабином напротив чела метрах в восьми, напарник метров на пять повыше с лева от меня. Давай приткнем дыру деревцем,-предложил я. Карел кинул мне топорик, я срубил небольшую сосёнку и приткнул ее к отверстию. Собак у нас не было, а шуровать медведя жердью было несподручно. Стреляй в чело,-сказал мне промысловик. Не долго думая, приложился и выстрелил. Тишина. Только ветерок шумит в верхушках сосен, да зачирикали испуганные синички. Где-то след мы пропустили, сказал я. Надо обрезать по новой. Иди Николай. Он послушно пошел. Минут через пятнадцать вернулся и с уверенностью сказал: "Медведь здесь",- и встал на свое место. Ну что ж, теперь ты стреляй. Колька-Мишка вскинул карабин, нажал спуск и быстро передернул затвор. После выстрела секунду-другую длилась тишина, и я глазами повел в след катящейся по сугробу новенькой гильзы. Она так и сверкала в лучах низкого заходящего приполярного солнца. И в это мгновение раздался рёв, и верхушка сосенки отлетела в сторону. Медведь выскочил и двинулся в сторону карела. Приложившись, мы оба ударили медведя по корпусу. Он бросился бежать вниз под уклон, но метров через двадцать скатился в расщелину. Охота была сделана.
    После я решил посмотреть берлогу. Без особого труда пролез в чело и осмотрелся. Крыша была представлена гранитной плитой, толстый слой сухой подстилки из травы, хвои мелких веточек. Стенки из гранитного камня. Вот вам и медвежий "дворец". Я это место хорошо запомнил,-заявил Мишка-Колька. В наших лесах у медведей квартир не хватает. Эту берлогу в следующем году проверю и грохну еще одного медведя,-самоуверенно произнес карел. Так ли было в следующем году, я не узнал. С Мишкой-Колькой с тех пор больше не виделся.

М.Д.Перовский