Посвящается памяти ученого и таежника,
писателя и защитника природы,
друга и учителя Ф.Р. Штильмарка

   Озера представляют собой неравную восьмерку. Верхнее озеро меньше, нижнее — больше. Между ними устье р. Дотот, а из нижнего вытекает р. Хамсара. На верхнем озере сохранились развалины когда-то бывшей охотничьей фактории. К ней-то мы и подъехали в надежде найти гвозди или проволоку для более быстрого строительства плота.
Старик Балдан на прощание протянул нам затертую банку кофе с молоком. Наверное, единственный его ценный продукт. Кто знает, сколько времени хранил он ее в сумке, дожидаясь крайнего случая. Мы были очень тронуты его заботой, но от кофе отказались — отдай ребятишкам. У нас есть вяленое мясо, оружие — не пропадем. Тепло попрощавшись с Балданом, мы бросились к развалинам фактории.
День клонился к вечеру. Набрав сухих лиственных бревен, связали их на скорую руку подвернувшейся проволокой и веревкой, сделали мачту, срубили два шеста и с заходящими лучами солнца под парусами из палатки отчалили от берега.
Дототские озера карстового происхождения, зажаты крутяками гор, и, говорят, глубиной более 200 метров, по ширине невелики — километра два - два с половиной. На середине озера ветер стал крепчать и плот опасно накренился.
— Эй, матрос, убрать бы паруса! — заметил Николай.
— Какой я матрос, это ты на подводной лодке служил, да и недалеко осталось.
— Вообще-то мой боевой пост был внутри лодки, — ответил Николай, но ветер, вдруг резко дунув напоследок, совсем затих.
Сняли палатку, взяли в руки шесты и, работая ими как веслами, погнали плот к берегу. Подошли к нему в полной темноте. Крутяк, заросший ольховником, — стоять нельзя. С трудом выбрали поровнее площадку для костра и палатки. Утром поплыли на шестах вдоль берега — опять штиль. Дно озера круто уходило под воду, и двигались мы очень медленно.
К обеду прошли одно озеро, устье Дотота, вышли на большое озеро. И вот чего мы никак не ждали — на озере моторная лодка. Люди в лодке тоже не ожидали такой встречи. Двое рыбаков, их дом стоит на самом истоке Хамсары. В лодке сети. Карабин кустарного производства. Мы бросили свой плот и перегрузились в лодку к рыбакам.
— Карабин-то явно незаконный, — толкнул меня в бок Николай.
— А что же ты думаешь, в тайге они только рыбой питаются? Оставь. Да и как им в тайге без оружия?
Здравый смысл возобладал над служебным долгом Николая, рыбаки тоже поняли по нашей форме, кто мы. Сроду тут охотинспекции не видели — признались они позже.
Переночевали у рыбаков, а утром они рассказали, что 10—12 км ниже по Хамсаре настоящий водопад, и пройти его по воде ни на каком плавсредстве невозможно. Вот это да! А если бы мы их не встретили? На карте вертолетчиков водопад обозначен не был. Я это помнил точно. Рыбаки вызвались проводить нас до водопада.
— А ниже срубите плот и вперед! Хамсара довольно спокойная река, только заломов много. Внимательно смотрите, — напутствовали они нас.
— А если бы забрали у нас карабин, — сказал один из рыбаков на прощанье, — мы промолчали бы о водопаде.
Вот так-то. Суровый край, суровые нравы.
Исток Хамсары представляет собой спокойную реку шириной более ста метров. И ничего не говорит о предстоящей опасности. По берегам, постепенно возвышаясь, голые гладкие скалы красноватого оттенка. Течение становится все быстрее и быстрее, скалы сжимают реку. И вскоре уже слышен рокот водопада, заглушающий даже шум лодочного мотора. Причалить к берегу практически негде. Только метров за 500 до водопада посреди реки лежит огромный камень. Рыбаки рассказывали, как они года три назад снимали с него незадачливых туристов. На камне туристы просидели четверо суток. Шум водопада заглушал их крики о помощи. На резиновой лодке вверх не выгребешь, а внизу — водопад. Напротив камня на правом берегу узкий проход в скалах. Туда мы и причалили. Перенесли вещи берегом ниже водопада и там стали рубить новый плот.
Водопад, надо сказать, великолепен. Метров с 12—15-ти отвесно падает огромное количество воды. Грохот стоит такой, что объясняться можно только знаками. Ширина реки около пятидесяти метров. Водная пыль висит в воздухе, солнечные лучи преломляются через нее несколькими радугами. А внизу кипящая вода почти на километр русла. Дрожь идет по телу. Что было бы, если рыбаки нас бы не предупредили?
Внизу столкнулись с проблемой строительного материала. Нет сухостоя. Кое-как срубили небольшой плотик. Николай с вещами поплыл вниз на нем, а я пешком по берегу до ближайшего сухостоя. Километра через три подыскали сухие кедры, укрепили плот, прочно сколотили его взятой у рыбаков проволокой. Сделали два больших весла — гре?би. Укрепили их на носу и корме плота. Вышло довольно надежное и управляемое плавсредство. Из сухого елового корня изготовили подобие якоря-кошки, чтобы за берег можно было уцепиться. К якорю привязали 50-метровый фал. Корабль готов, можно и вниз, в неизвестность.
Ни карты, ни знания реки, что там за поворотом — залом, мель или шивера? Надежда только на собственные силы и счастливую судьбу. Распределили судовые роли: кто что спасает во время (не дай Бог!) кораблекрушения. Оружие у каждого на себе, спички в непромокаемой обертке тоже. Я спасаю топор, Николай — котелок и немного сушеного мяса. Остальное — палатка, спальники, медвежья шкура — должны стать плановыми потерями при крушении. С топором срубим новый плот, с оружием добудем пищу, а уж котелок, чтоб комфортнее готовить ее. Хотя прямо сказать, что умели мы и без него обходиться. Из бересты можно что угодно сделать, и в этой посуде что хочешь сварить. Ну, с Богом вниз!
И полетели мимо нас зеленые берега, зашумели камни и перекаты, и плесы, когда можно просто опустить натруженные гребями руки. Река и впрямь пока была более менее нормальной, и мы удачно обходили завалы и камни. Под вечер на левом берегу из-за поворота вынырнуло зимовье. Мы были не готовы к причаливанию, а плот — не лодка, сразу не развернешь. Стали подбивать под берег, но нас проносило течением мимо. Бросили якорь — не цепляется. Николай прыгнул на берег, но не рассчитал и по шею упал в ледяную воду. Правда веревки из рук не выпустил, выскочил на берег и моментально захлестнул ее за дерево.
— Беги в избушку, а я принесу вещи, — говорю ему.
Причалил, привязал надежно плот, взял спальники и продукты и пошел к избушке, которую мы проскочили метров на 500. В десяти шагах от нее меня чуть не сбил с ног какой-то человек, с утробным ревом вылетевший из двери и в два прыжка скрывшийся в кустах. В избушке я застал хохочущего Николая, вернулся и хозяин избушки. Штатный охотник. Он здесь ловил и коптил рыбу. Лодку поставил в заливчике, и ее не было видно с воды. А случилось вот что. Охотник, чувствуя себя в полном одиночестве, т. к. добраться сюда можно только на лодке, а мотора он не слышал, напевая себе под нос что-то вроде «Хариус не ловится, не растет кокос...», зашел в избушку и увидел голого мужика с поднятыми руками (Николай развешивал одежду над печкой). Что-то крикнул и выскочил наружу, а тут из кустов выходит какое-то огромное зеленое чудище. Это я с двумя спальниками и рюкзаками на шее. Что подумал охотник, он так и не сознался.
— Но напугали вы меня пуще медведя. Хорошо, что оружия с собой не носил, а то пальнул бы с перепугу.
Переночевали с комфортом в теплой сухой избе. Охотник оказался знатоком реки и подробно рассказал о ждущих нас ниже по реке трудностях. Но запомнить почти стокилометровый путь очень сложно, да и узнать места по его приметам оказалось почти невозможно. Больших порогов не предвиделось, но заломов и тупиковых проток предполагалось немало.
— Идите по основному руслу — вынесет, — напутствовал нас утром охотник.
Так мы и сделали. Полдня плыли удачно, уклоняясь от нависших деревьев, угадывая тупиковые протоки, и обходили заломы.
Залом — это громадная куча деревьев, приносимая рекой в половодье, сбитая течением где-нибудь на излучине реки или в протоке. Иногда заломы перегораживают реку целиком. На моторе можно развернуться, а на плоту — нет. Это самая большая опасность, которую мы старались предугадать и обойти подальше. Заломы бывают в основном двух типов. Когда последнее бревно находится несколько выше поверхности воды, и вся сила реки уходит под залом. Попав в него, плавсредство переворачивается под залом, что лишает людей возможности выпрыгнуть на него. А, попав в воду, все затягивается под залом. Другой тип залома, когда вода переливается через последнее бревно залома, и плавсредство переворачивается на него. Тут есть реальная возможность запрыгнуть на бревна. Однажды попав в такую ситуацию, я воткнул в залом шест поперек лодки, и пока он не сломался, сумел завести заглохший мотор. С плотами сложнее. Плот тяжел, неповоротлив и движется только по течению.
Подходим к очередному повороту реки. Русло круто уходит влево. Плот отбивает правее. Слышен шум залома, а он может быть только по правому берегу — туда бой воды. За поворотом справа точно — залом, и вода с шумом уходит под хаотично наваленные деревья, а слева с берега нависли толстенные березы. Да нависли так, что плот под ними пройдет, а что на плоту — нет. Отгребаем сначала от берез и попадаем в струю, тянущую плот прямо в залом. Николай стоит на переднем весле, я — на заднем. Изо всех сил налегаем на греби. Они гнутся, трещат, но река сильнее нас. Плот боком несет к залому. Кажется крушение неизбежно. И перевернуть нас должно под залом. Если бы мне предложили в спокойной обстановке найти решение в этой ситуации — наверное не смог бы. А тут — как озарение.
— Не греби! — кричу Николаю.
Вижу его непонимающее лицо, но он подчиняется. Делаю два гребка, направляя плот углом на залом. И как только плот коснулся бревна, торчащего из воды, веслом придаю ему крутящий момент. Вода помогает в этом, тем более что в залом попадаем узкой стороной плота. Плот накреняется, но вращение вырывает его из-под бревна, и плот, продолжая вращаться, выплывает на чистую воду.
— Опять безносая просчиталась, — говорит Николай.
Адреналин кипит в крови. Кажется, совсем без сил плывем по спокойному плесу. А впереди опять что-то шумит. Слава Богу — шиверка. Тут самое страшное, что может случиться, — сядем на мель, а это мелочи.
Дальше река становится полноводнее, глубже и спокойнее. И путешествие наше продолжалось до самого поселка уже без злоключений. Поселок Хамсара стоит на большой излучине реки, с трех сторон — вода. Дома жителей прилепились вдоль реки, а посредине между ними взлетно-посадочная полоса для самолета АН-2. Расписания полетов не существовало, рейсы выполнялись из Кызыла по мере накопления пассажиров. До райцентра, куда нам и надо, 120 километров по прямой. Летом другой дороги нет.
Бросили плот и пошли к моему однокашнику Михаилу, который работал там заведующим производственным участком Коопзверопромхоза. Заглянули в здание аэропорта. Начальник, на удивление, оказался на месте — у рации.
— Сегодня ничего не будет, — объявил он.
— А что на рации сидишь?
— Да вот самолет лесоавиаохраны работает, жду связи с ним.
У лесоавиаохраны своя работа, свои планы, да и в поселки залетают они редко. Кажется, надежды улететь сегодня никакой. Ночевать, а, может и не раз, в поселке не хотелось. В тайге привыкли уже, а вот в деревне нет. Ну, да что поделаешь. Пошли к Михаилу.
— Проходите, — обрадовался он, — сейчас нажарим рыбы, мяса.
— Нашел чем угощать, нам бы хлеба с картошкой. А мясом мы можем и сами угостить.
Сели чистить картошку.
Хамсара — поселок маленький. Жителей едва две сотни наберется. Слух о нашем приезде облетел моментально. Пришли местные охотники: что, как, зачем? Николай возьми им да скажи:
— Забросили нас на вертолете, чтобы мы тихо к поселку подплыли и навели у вас порядок с нелегальным оружием. Акция серьезная, задействован вертолет, так что результаты с нас спросят. Вот поедим картошки и начнем.
Оружие, естественно, у мужиков было, но как только они слышали гул самолета или вертолета, кто прятал, а кто прятался сам с оружием. А тут как снег на голову. Мужики ушли.
Но не успела зажариться картошка, прибегает посыльный.
— Самолет лесоавиаохраны садится — вас возьмет.
Пошли на площадку. Через 15 минут сел патрульный АН-2.
— Как узнал, что мы здесь? — спросил я у летчика-наблюдателя.
— Да вот, по рации Христом Богом молили мужики забрать вас поскорее. Даже рыбы обещали, — смеется Геннадий. — Откуда вы взялись-то здесь?
Проболтавшись еще часа два на борту самолета, — он летел по своему маршруту, вечером были дома. Выслушали по телефону одобрение начальства, нарекания жен — болтаетесь неизвестно где, а тут картошку уже окучивать надо, — и перевернули еще одну страницу таежных приключений...

Сергей Александрович Окаемов