Про оружие

 Энто нынче, как в магазин какой охотницкий ни зайдёшь, так сразу глаза в разны стороны разбегаются оттого, что каких токо ружей и карабинов нету! Стреляй животинку - не хочу. Не то, что по ранешним временам! А по правде-то, если с международным там опытом, да и со своим, под старость лет, на наше многочисленное продающееся ныне нарезное оружие взор кинуть, то верно сказать можно, что на доброго зверя, из отечественных образцов, почти не с чем и пойти. По сути, пальма сибирская, да рогатина куда надёжнее зверя останавливают.
Вот ежели европейски там каки таблицы применения калибров по дичи посмотреть, так нашим самым мощными из расхожих - "мосинским (7,62/54R)" патроном - лишь сохатку средних размеров в упор стрелить можно, а на доброго какого он гарантий не даёт. Но энто в Европах, где охотник, воспитанный традициями старыми и "зелёными" разными, в основе своей шибко культурный, а про американские охотничьи нравы я уж скромно промолчу, поскоку те, окромя слонобоев на сохатого, мало что и признают. Да и на други виды у них чем больше калибр, тем надёжнее. Даже в ружейных паспортах иногда пишут: "Этой де "прибабахой" низя стрелять зверя весом меньше полутоны на расстоянии до ста ярдов, поскоку в пищу после такого попадания он будет непригоден". Там, болтают, опосля энтого одна большая отбивная, шкурой покрытая, от животины остаётся, где кости с гематомным мясом по отдельности присутствуют.
Но, чё поделашь, раз у них ментальность така: если машина под зад, так размером с автобус; если чем-то владеть, так весь мир подавай, а если ружишко, чтоб на охотку съездить, так тако, чтоб лишь бы попасть хоть куды и за подранком не бегать.
Энто у нас мужик росейский, привыкший всю жись с гладким "карамультуком" с подбега зверей добывать, любое нарезное оружие поиметь за счастье почитат, не задумываясь над тем, наскоко надёжно оно зверя кладёт, а на всяки там моральные аспекты самой охоты, зачастую, совсем глаза закрыват и не задумыватся.
Мне вот многие, особливо те, кто про охотку больше понаслышке знают, или одного лося как-то по случаю дёрнули, но считают себя доками в энтом деле, с пеной у рта доказывают, мол, не прав я, кода говорю, что любое наше оружие под промежуточный (7,62/39) патрон запретить срочно надо, особенно "СКСы" и "Калашниковы" - "Сайги" да "Вепри" в охотничьем варианте.
Тельники да рубашонки энти "специалисты" на себе рвут и орут как оглашенные, мол, что там твои Манлихеры да Везерби? Тут Ма-ши-ны с большой буквы - токо нажимай. Да я никода и не спорю, что Калаш с Симоновым машины хоть куда. "Патрон, - говорю, - дрянь. Для зверя не приспособлен. Его же для убиения нашего двуногого брата изобретали, и зверя он не останавливат. Да и все модификации энтого патрона тоже дрянь! Имя токо глухаря да зайца верником стрелить можно, а ежели чего побольше - так чаще лишь дичину портить, особливо кода не в упор, а издаля кладёшь".
"Чего бы ты понимал! - кричат. - Вон, мужики во всей Сибири токо из него медведей да сохатых пачками ложут, а ты тут такой умный нашелся!"
И здесь, - говорю, - не спорю, ложут их пачками мужики, да токо, дай бог, лишь каждый третий из тех зверей на месте падат, а остальны, ежели собачка не найдёт, в лучшем случае медведям на корм уходят. Кой-каки охотнички, говорю, и из "мелкашки" по зверю за версту не преминут популять. Так и что? Давайте все, что ли, по-вашему, эдак охотиться? Лишь бы попасть, чё ли? Тебе же важно животное на месте положить, чтоб не загубить зазря. Вон некоторы гордятся тем, что за километр кровь пустить смогли и хвастаются меткостью своей, кода про таку подлость оне не хвастаться, а прощения у Бога просить обязаны.
"Да ты не хрена стрелять, верно, не могёшь, вот для тебя патрон и дрянь!", - мне всё равно талдычат.
Вот чё здесь ответишь? Стрелять-то, чё не пострелять? Энто дело, как известно, не хитрое, тут мы все горазды - большой премудрости не надобно, да вот попадать токо не всех Всевышний сподобил туда, куда ты метил.
Много я охотников знавал и знаю. Много. Но лишь двух стрелков видел, которы тому киллеру сто очков вперёд дать способны. Семенов Номоконовых, которы за четверть километра трёх летящих над заснеженным полем косуль десятком выстрелов положить могут. Оне, правда, сказать имя в заслугу надо, никода за просто так в ту сторону - на удачу нажимать не станут, им завсегда важно по месту отметиться. Вот один из них мне как-то свою историю как на исповеди рассказал, котору я вам щас поведаю.
Он в той советской жизни науку делал, и по правилам той науки ему порядком стрелять приходилось, так что ружжо для него не ближе, конечно, жены родной было, но где-то завсегда рядом лежало. Окромя этого, он ещё со студенческих лет пулевой стрельбой занимался и шибко энто дело уважал.
В начале девяностых евонная наука нужной стране быть перестала, и оказался он вроде как и не у дел. И к городской жизни тяги не испытывая, подался поближе к тому, что душе роднее. Купил домик в махонькой лесной деревеньке, где пять дворов оставалось, и давай там жить - хозяйством заниматься. Пчёлок развёл, скотинку, лаек-собак.
Ах, как хорошо-то там! Природа кругом. Тишина - токо птички чирикают да коровки мычат. Благодать! А главное - утром проснулся, и ты уже на работе. Да и любимое дело - охота рядом: хоть на зверей, хоть на грибы ли ягоды каки. И товарищ у него там был, тоже к энтому делу неравнодушный.
Вот живут оне, значится, в деревне, крестьянствуют, да на охотку бегают, в сроки, кода положено, в основном. Шалить не смеют - не-ет! Поскоку совесть пока присутствует.
А кругом! Чё творится-то? Палют из ружей круглый год почём зря. Чуть лес просветлел - листва опала, загудела округа от загонов. Соберётся банда на лошадях и давай сливки снимать, пока официальная охотка не началась. Канонада, что под твоим Сталинградом стоит. А ночами "фарщики" с прожекторами по всем полям и дорогам рыщут - косуль расстреливают. Сплошно беззаконие како-то.
Бывало, заедет в деревню главный районный начальник по охотнадзору, спросит мужиков с грустной миной, да с утвердительно-вопросительной нотой в голосе: "Ну чё! - мол - Шалят браконьеришки-то?" И сам же ответит на это: "Шалят! Сам знаю". Чайку со свежим медком пошвыркает, да и уедет, как будто его не бывало.
А тут как-то приехал он к ним с деловым предложением. Душа, говорит, мужики болит, что в лесу нашем никакого порядку нету. Выручайте, сказывает. Я вас здеся егерями сделаю, авось кого-никого словите, так други, может, забоятся больше шкодить.
И заделались энти мужики по совместительству егерями - борцами с браконьерской братией.
Простых-то из них, которы с ружьишком по лесам шастали, да загонщиков разных, оне мигом как-то к ногтю поприжали. По лесу-то слух побыстрее оленя бежит - прознал народ про то, что егеря нынче в тех краях всех строют, и поостерёгся. Так что днями в лесу поспокойнее стало.
Но на фарщиков оне никак управу найти не могли. Тут ведь, паря, дело не тако просто, как тебе показаться может. Вот ты представь себе: ночь, хоть глаза коли, один луч прожектора токо видать, да рокот двигателя чуть слыхать, а чё за машина, лишь на слух ты определить могёшь. Если могёшь, конечно. И что за люди в машине той, и чё у них в руках да на уме - не ведаешь. Оне по полю ли, по лесной дороге едут и лучом по сторонам чешут, а как токо глаза увидят, которы свет отразят, тут и палить начинают, а чьи там глаза - твои ли, звериные - не ведомо. Так что опасность здесь завсегда большая. Сразу те охотоведы да инспектора вспоминаются, которых при эдаком задержании стрельнули.
Так что неизменно боязно в ночи машину с такими "охотниками" остановить. Тут их так зажать надо, чтобы развернуться и удрать браконьерам было некуда - в безвыходность их ввести.
Раз видят мужики в ночи, как луч прожектора над лесом мелькат и как в полях: "Тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та!" "Никак из автомата очередями короткими палят!" А кто у нас в начале девяностых, кода ещё бандиты токо лишь вылупляться начали, из такого оружия сафари себе устроить мог? Правильно! Человек при форме и погонах!
Понимали умом мужики, что не тот энто браконьер, с которым связываться можно, но слишком уж беспардонное нахальство возмущало. Иной ведь наглость ближнего никак в себе перебороть не могёт, поскоку, откровенная, она зачастую в совестливой душе ярость вызыват. В общем, решились мужики попробовать прижать сволочей на узенькой дорожке. Подъехали, значит, на своей машине куда следовает и поставили её так, что бракошам, если появятся, деваться некуда будет, а сами запали с разных сторон, что если уж отстреливать их начнут, то они друг друга прикрывать смогут.
И расчёт, признать надо, оправдался. Выползла из-за поворота машина с рыскающей по сторонам фарой, а тут вдруг дорога машиной известной перекрыта. Назад с ходу не уйти - колея и лужи, чуть рулём вильнул и засядешь. Заметались подлецы - туда, сюда и посадили машину так, что только трактором теперь её выдирать надо или выкапывать до второго Христова пришествия.
А машина, сидящая в грязи, теперь вроде как и не браконьерская вовсе - ни стрелка нет сзади, ни фарщика. Ехал вроде как себе уазик по лесу, да забуксовал ненароком, а к нему пошто-то с разных сторон каки-то егеря подходют, теперь уже совершенно не таясь, и нет чтобы помощь в выталкивании машины предложить, так ишо нагло фонариком в салон светить пытаются. А там люди в милицейской форме сидят, чёй-то меж собой разговаривают. И вот как им - представителям власти, тако нахальство других стерпеть? Рази у нас позволено кому в морду фонарь направлять, окромя их самих! Мигом тут дверца распахнулась и прямо в грязь, да в лакированных сапогах, вывалился большой, видать, начальник с двумя просветами и крупными такими звёздами на погонах.
"Кто таки?! - кричит. - Пошто вы тут проехать честным человекам не даёте, да ишо светите на нас. Документы, грит, показывайте. Не видите чё ли того, што люди при исполнении! Мы тут, грит, по лесам не просто так шастам, а беглого каторжника ищем, мать вашу - перемать!" Осёкся он раз в той тираде, правда, кода увидел, што оба егеря светят ему на обшлаг рукава, да штанину, кровью и шерстью оленьей измазанные, но не смутило его энто. "А ну пошли, мол, отцеда, грит, иначе я вам сичас тако изображу, что мало не покажется!"
Егеря энти не первый день на Руси жили и спорить не посмели, поверив орущему на слово. Чё тут поделашь, если и впрямь любой чин, властью, особо милицейской в нашей стране наделённый, если захочет, то всякому гражданину покажет Кузькину мать как раз в том самом объёме, на скоко чиновское бесстыдство ему позволят.
Да чего вам объяснять? Сами, небось, знаете, что власть наша куда чаще над законом стоит, чем хотелось бы.
Но и сама эта ситуация типичнее некуда для всей страны, чем может показаться на первый взгляд, и с любым зашшитником природы случалась, кого ни спроси. Хоть на западе страны, хоть на востоке; хоть на югах, а хоть на северах. Везде тако есть, токо люди молчат об энтом, чтобы проблем на свою задницу не наживать.
Так что энтот тип браконьеров перешел в глазах егерей наших в разряд неприкасаемых.
Но жисть на энтом не остановилась, и пока желание ловить нарушителей у мужиков не испарилось. Вскорости оне ишо однех словили, и тут им выдали по полной программе: и протокол составили, и оружие отобрали, и средства производства незаконного промысла и убиенных животных тоже. Всё, как и положено, сдали начальнику, тот благодарил и даже обещал по возможности поощрить. Но в скорем времени слушок прокатился, что вроде не тех людей они поймали, мол, санкций к им применено не было и отпущены оне были с миром.
Но не унимаются наши егеря, ловят кого ни попадя, да протоколы пишут - весь стол имя начальнику завалили.
Долго ли коротко ли энто продолжалось - не ведаю. Токо как-то в день выходной нагрянул начальник к своим лучшим работникам. Водки много привёз и закуски всякой. Навроде как отметить в узком профессиональном кругу успехи по борьбе с браконьерством, да планы на дальнейшее построить и "за жись" поговорить.
Все уж изрядно навеселе были, кода начальник речь свою начал, ту, из-за которой он к ним и приехал.
"Я вам энта, говорит, мужики, вот чё сказать-то хочу. Молодцы мол вы, мужики, и правильно, мол, всё делаете. Честь вам за энто и хвала. Да токо того вы не учли, мужики, што меня самого уже, сказать надо, вы как того браконьера дорезали без ножа, поскоку всё начальство районного, а где и областного масштабу супротив меня скоро ополчится. Повяжут оне меня через ваши деяния по рукам и ногам, да так что в петлю залезть придется. Вы же, мол, не просты мужики - с образованием, и понимать должны, что для государства нашего охрана природы завсегда была делом последним. Мы же энто, мол, токо детёв в школах учим-обманывам, что природа матерью нашей являтся. Что лес и всё, чё в нём обитат, энто наше богатство. А на деле, если внимательно приглядеться, мы с той своей матери родной из семи шкур пяток уже точно содрали. И богатство энто стране нашей не нужно, если правители росейские не желают его охрану должным образом организовать. Вот, мол, сами посудите, мужики, говорит, - по логике ежели рассудить, статус любого защитника природы должён быть точно таким же, как статус военного какого-нибудь или милиционера, поскоку функции-то оне одне несут - государство зашшищают. И разницы особой нету - ворог ли энто иностранный, хулиган ли - бандит какой, который нормальным людям житья не даёт, либо браконьер разный, который всеобщее богатство разворовыват. А вот мы кто, говорит? Мы же в нашей стране даже не пасынки, а изгои каки-то. Вы токо посмотрите, грит, в каких помещениях наши конторы находятся, и сразу станет ясно, кто мы есть и што мы из себя представлям. Зарплатки наши - слёзы. Финансирования - крохи. Машины - развалюхи, на одном энтузиазме водителей держатся, бензина - кот наплакал. А текучесть кадров кака? Рази к нам кто добрый на таки деньги пойдёт? Приходют, конечно, мужики, вот так же, как вы, начинают работать, дома не живут, ночь-полночь - всё на работе, а как в день получки домой заявятся, так жены в крик, выбирай, мол, ирод проклятый, либо работа твоя бесполезная и стране ненужная, либо я и дети твои. Вот помается такой, глядь, заявление вскорости на увольнение ташшит - глаза прячет. Вздохнешь, мол, что работника доброго теряш, да подписываш. Так что мне, говорит, как не с кем работать, так и не с чем. Как машина сломатся, ли бензину нету, то в Сельхозтехнику бегу - помощи прошу, а ежели оне помочь не могут, то я в автобазу или воинску часть, а доску каку надо, так тут без директора леспромхоза не обойтись. А теперь не знаю даже куда деться и к кому бежать, поскоку вы всех энтих начальников на браконьерстве поймали. И не токо их, а даже людей из разных властных структур, которых у нас вообще трогать не положено. Вы же, мужики, знать должны, что даже ежели на карту взглянуть, Расея в Азии куда поболе находится, чем в Европе какой. Энто у них там, на Западе, какой человек во власть ни приходит, так сразу начинат с психологией жить: "Раз я во власти, то мне низя!". А у нас Восток - Азия. Кто к власти ни приткнётся, так сразу: "Теперь мне всё можно!" Я, говорит, долго думал - ночь не спал, и пришел к мысли, что токо два выхода у меня есть - либо подвести их всех под статью уголовну, а самому заявление на увольнение написать, либо не давать ходу вашим протоколам, но тогда через совесть свою переступить надобно. И другого мне не дадено.
Но пусть, грит, думаю, уйду я, а кого на место моё назначат? И будет ли он вообще охраной заниматься? Может, как многие начнёт трудиться по принципу: "Кем бы ни работать - лишь бы не работать!", или всё повернёт так, как некоторы - в выгоду лишь для своего карману? Так что решил, говорит, я, мужики, эдак: вот какой вы мне приговор вынесете, так пусть и будет, иначе мне людям в глаза смотреть будет невмоготу. Но, главное, хочу, говорит, чтобы вы, мужики, задумались над тем, что мы все, природы охранники, заложниками системы являемся, властью порождённой. И все, кто супротив энтой системы когда-либо головы подняли, теперича уж давно преклонили их, ежели совсем не потеряли. Вон, говорит, у меня однокашник был по институту - вместе с ним в зелёной дружине состояли, так он супротив прокурора местного попёр, которого на браконьерстве прижучил, и сидит нынче друг мой в темнице тёмной, как злодей какой. А всего злодейства-то, что правды добиться хотел. Так что думайте, мужики. Крепко думайте!"
Выслушали герои наши речь и сказали начальнику - другу своему: "А, нехай оно горит всё огнём! Мы, мол, не идальги каки с мельницами бороться и прыть свою усмирим. Нам жись и судьба хорошего человека завсегда дороже того десятка-двух косуль да изюбрей, которы бракоши к рукам приберут. Так что ты, говорят, те дела на тормозах спускай и больше ни об чём не беспокойся. Мы тут щас всех напужали, да и шибко наглых из них немного совсем - теперича они поостерегутся. Ну, а те, которые всё равно ездить будут, так на них управу не найдёшь, поскоку совести там совершенно нету, и с такими подлецами лучше не связываться"
Вот, опосля тех дел, в сущности скорбных, поменялось сознание мужиков не в лучшую сторону. Который раз уже оне убедились, что пред законом у нас не все равны, а есть те, которые куда равнее. У нас ведь иной, кто во власть идёт, главной задачей для себя не служение народу ставит, а зачастую должность свою лишь для собственного блага обращат, того не желая понять, что любое его деяние скрыть может и можно, но шик жизненный и пренебрежение к закону и "быдлу" от людей не скроешь. Что не за то в Китае стреляют, а в нормальных странах коррупционеров разных под суд подводят, что оне местом своим пользуются, а за то, что оне деяниями своими остальное население страны развращают. За то, что люди, глядя на тех, кто законы в первую голову блюсти должны и нарушают их, веру в Государство теряют и хужее становятся.
"Да лысые мы чё ли? Али дураки совсем? - подумали мужики. - Разным там, значит, баконьерить неправедно можно, а мы не могём нормально скрадом любимым поохотиться? Да не бывать энтому!" И начали наши мужики охотиться так, как лишь совесть имя повелевала: токо своими ногами! Маток и молодняк вне сезона не стрелям! Ну а ежели рога у зверя на голове присутствуют и мяса хотца, то без всяких яких нажимай!"
А тут как раз время тако пришло, что разрешили, наконец, простому охотничку россейскому оружие нарезное заиметь. И скоко радости-то было, скоко радости! Давай все хватать то, что под руку подвернётся - без разбору. А что тода в магазинах было, если заводы гражданское оружие лишь маленькими партиями по заказу делали? Да не было ничего! На боевой карабин две буквы "ОП" набьют, что вроде "охотничье-промысловый" - и на продажу. Да и тех-то добрых с лёту не купить. Так что все свои связи мужикам приложить пришлось для того, чтобы по СКСу отхватить.
Привезли, ликуя, карабины в деревню, наглядеться как на невест не могут - ручонки так и тянут - погладить да к щеке прижать. В обнимку спали перво время с имя, жен позабыв!
Настрелялись с открытого прицела - давай оптику мудрить, дабы точность стрельбы в снайперскую возвести. Решили, чтобы на любом расстоянии палить можно было, на двести пятьдесят метров свои "палки" пристрелять. Добились того, что навскидку "с руки" пять из пяти пуль в ведро на таком расстоянии всаживать стали и, обрадовавшись, что так ловко у них теперича получатся, на охотку двинули. Но если раньше, с гладким, оне дальше верного выстрела палить в сторону животины не смели, дабы дичь не портить, то теперича, в надежде, что пуля завсегда своё дело сделат, стрелять на любом расстоянии давай.
Как где-то далеко стоит: " Бах!" Глядь - попал. А до сотни метров ни в каку в цель не угодят - стреляют, стреляют, всё мимо. Да чё тако, думают? Как вроде бес какой попутыват. Зверь совсем рядом стоял - в оптику кажду шерстинку видать было, а он без крови ушел! Видать, прицел сбился! Надо заново пристрелять!
Бах! Бах! Бах! - вновь палят. Да попадат - видят! На двести пятьдесят славно попадат! А ну, мол, попробуем на пятьдесят метров пальнуть? Стрелили, а пуля почти на полметра выше ложится! Да как энто так? Да неужто тако падение у неё, думают? Как так? А чё же в паспорте написано, что прицельна дальность аж цельный километр составлят? И где настильность-то? Неужто траектория така? А раз так пуля падат, то сколько она энергии на четверть километра терят?
Давай оне литиратурку разну по теории стрельбы, да характеристику патронов искать, коей и сейчас - не то, что тогда, - с ходу не найдёшь, окромя блюмовских статей в единственном в те времена охотницком журнале, где на энти вопросы ответов нету.
А рази каку хулу про наше всё тода писать можно было? Особенно, ежели ты сам энти патроны изобреташ? Да ни в кои веки! Но сравнительны характеристики разных заграничных близких по мощности патронов там бывали, где наглядно видно, что "советское - значит самое лучшее!", позабыв вроде о том, что у нас выбора даже из десятка нету, а у буржуев ненавистных на сотню калибров для охотки тыщи патронов разных. И без намёка в статье не обойдутся, что и у нас кое-что покруче имеется, но токо промышленность наша планова возможно и начнёт энто выпускать, но, дай бог, лишь в следующей пятилетке, да ежели не забудет, конечно, и самый Главный Дядя разрешит.
Так что тода, при социализме, что ныне - при капитализме, простой россейский охотник токо догадаться могёт, на что его "прибабаха" в сущности способна. В то время, когда в любом буржуйском охотницком каталоге таблицы характеристик почти всех выпускаемых в мире патронов присутствуют, где любой дурак без всяких заумных формул постичь способен, на каком расстоянии пуля энного веса такого-то калибра будет этакое превышение ли понижение иметь и данной энергией обладать. Где без всяких слов понятно, чем и на каком расстоянии какого зверя стрелить можно, ежели знать достаточную энергию для его гарантированного убиения. И в тех таблицах специальная графа есть: "Оптимальное расстояние для пристрелки оружия, оснащённого оптическим прицелом, с данным патроном", называется. Чтобы любой стреляющий на разумное расстояние траекторию полёта пули в мозгах своих не вычислял, а просто целился как всегда и нажимал на спуск. Где ясно и понятно для любого балбеса написано, что наш промежуточный патрон (7,62/39) со средними характеристиками надо пристрелять на сто метров, патрон НАТО (Винчестер 308- 7,62/51) на сто пятьдесят, а "мосинский" (7,62/54R) на сто восемьдесят.
азобрались мужики наши, что к чему, и охотка у них в радость пошла. Охотятся, в ус не дуют, да статистику своих охот ведут - от опыта науки как отказаться?
Года через два решили они свои результаты проанализировать и в ужас от них пришли. По их статистике выходило, что попали оне в двадцать девять косулячих и чуть изюбрячих тел, из которых лишь двенадцать упало бездыханно сразу, девять добрали собаки, а восемь бегают до сих пор. А собаки у них, признать надо, что волки были - пока не доберут зверя, не отстанут. И наудачу - в ту сторону оне старались не нажимать, а кажный раз стремились отметиться по месту, чтобы заведомых подранков не плодить. И с пулями чего только ни делали, дабы их останавливающую способность увеличить.
Так что вывод у них был один: "Если опосля двух диагональных попаданий в район грудной клетки сибирская косуля ещё способна на полкилометра уйти, то в энтом не стрелок, а оружие виновато!" И дабы с совестью своей в кошки-мышки не заигрывать, закрывая глаза на безвозвратно загубленную дичь, порешили избавиться от СКСов как можно быстрей и приобрести что-либо под более солидный патрон.

Я к чему энто тебе, паря, всё рассказываю?
Сдаётся мне, что наш мужик россейский, который в большинстве своём бо-оль-шо-ой любитель из любого оружия в сторону зверя "на удачу" понажимать, вот даже из нарезного под промежуточный патрон ствола лишь одного из трёх добыват, и то компенсируя убойность скорострельностью ружбаек, не говоря уже о менее мощных патронах и гладких стволах. А об "эстетике" охоты с автоматическим оружием вообще в трубочку молчать приходится из боязни затронуть твои патриотические чувства. Поскоку и заводам нашим, привыкшим работать на одну оборонку, простые русские фамилии Калашников, Драгунов да Симонов куда роднее мировых охотницких традиций, где боевое оружие, пусть и приспособленное для охоты, не есть хорошо из-за того, что сознание стрелка работает не на попадание в цель, а на полный магазин, который отпустить в неё можно.
Да и доблесть охотника везде лишь в верном глазе, крепкой руке и одном точном убойном выстреле состоит, а не граде пуль в сторону дичи, что нам предлагают.
Так и чё? Ты скажешь, што не прав я, паря?!

Андрей Карпов